Мануэль Чарр сейчас находится в положении человека, опоздавшего на самолет, который разбился. Только он не знает, что самолет разбился, и вот ходит и нудит, рассказывая всем, кто готов его слушать, и особенно тем, кто не готов, о том, как ему не повезло.
Но пройдет час-другой, и этот несостоявшийся покойник узнает, что стало с самолетом и от чего его спасла судьба, которую он считал индейкой и злодейкой, сядет в изнеможении на первый попавшийся стул, закроет лицо руками и будет долго мотать головой, испытывая не столько радость, сколько ужас.
Мануэль Чарр сейчас находится в положении человека, опоздавшего на самолет, который разбился. Только он не знает, что самолет разбился, и вот ходит и нудит, рассказывая всем, кто готов его слушать, и особенно тем, кто не готов, о том, как ему не повезло.
Но пройдет час-другой, и этот несостоявшийся покойник узнает, что стало с самолетом и от чего его спасла судьба, которую он считал индейкой и злодейкой, сядет в изнеможении на первый попавшийся стул, закроет лицо руками и будет долго мотать головой, испытывая не столько радость, сколько ужас.
В 1949 году нечто подобное произошло с одним французом, опоздавшим на самолет, на котором летел великий боксер Марсель Сердан. Француз был в полном отчаянии и оттого, что опоздал, и оттого, что лишился возможности пообщаться со своим кумиром, а самолет потом разбился. Говорят, он битый час не мог сказать ничего, кроме "Боже мой!". И ему было за что благодарить Господа.
В отличие от этого француза Мануэль Чарр, возможно, никогда не поймет, что судьба ему помогла, и в этом тоже есть свое дополнительное счастье, если счастье может быть дополнительным. Конечно, смерть ему не грозила, а вот сломанная карьера и душевный надлом были гарантированы. Но тут Виталий Кличко нанес свой коронный левый-бог-знает-откуда, у Чарра открылась здоровенная сечка у правого глаза, и минуты через полторы бой был остановлен, к его большому и абсолютно несправедливому неудовольствию.
* * *
Однако об этом чуть позже. Потому что предварительные бои тоже заслуживают того, чтобы сказать о них хоть несколько слов.
Уже первый поединок, который мало кто видел, так как народ только начал собираться, удался на славу. Андрей Мерясев (72,6 кг) одержал очень зрелищную победу над узбеком Мухитдином Раджапбаевым. В 10-м раунде рефери остановил бой из-за сильнейшего рассечения у последнего.
И сам Раджапбаев, и его команда, конечно, протестовали, но потом выяснилось, что у боксера сломан нос да еще кость как-то неудачно ушла внутрь. Кажется, именно так, как когда-то мечтал загонять носовую кость своим соперникам молодой Майк Тайсон. А Мерясев, который одержал свою одиннадцатую победу, из них десятую досрочно, мне понравился. Посмотрим, как он и его карьера будут развиваться дальше.
Затем тяжеловес Вячеслав Глазков из Украины провел бой с немцем Константином Айрихом. Глазков явно прибавил и в технике, и в выносливости и выглядел неоспоримым фаворитом на протяжении всех десяти раундов. Очень мужественный Айрих достоял до конца, хотя мне и не совсем понятно, как он все это вытерпел, но ни малейшей интриги в том, кого судьи объявят победителем, быть не могло. Глазков, по-моему, выиграл каждый раунд да еще с немалым преимуществом.
В следующем бою россиянин Аюп Арсаев (57,2 кг) познакомил Хаважи Хацигова из Белоруссии с тем, что такое поражение. Опять-таки Хацигов боксировал очень неплохо. Попав в третьем раунде в нокдаун от удара навстречу, который вылетел ниоткуда, Хаважи собрался и смог закончить раунд на ногах. Провел он и четвертый раунд, но после этого его угол решил отказаться от проведения боя ввиду полной бесперспективности.
Российский тяжеловес Магомед Абдусаламов записал в свой послужной список шестнадцатую победу и шестнадцатый нокаут, но все же я не рекомендовал бы его команде забывать о том, что произошло в первом раунде его боя с американцем Джамилем Макклайном. Заморский гость практически сразу стал примериваться к голове нашего левши прямым ударом справа. Раза три попримеривался, а потом пробил, и Абдусаламов оказался на полу.
Правда, очень может быть, что Макклайн сам вскоре пожалел о своей прыти. Абдусаламов встал в ярости и своей агрессивностью просто перестал давать Макклайну что-либо делать. Во втором раунде Абдусаламов наехал на американца уже с убедительностью самосвала. Его удары то и дело доходили до цели, особенно правые боковые, и Макклайна заштормило. Очередной правый боковой, нанесенный навстречу, завершил знакомство гостя из США с московским рингом.
Последний предварительный бой в "Олимпийском" был женским. Россиянка Светлана Кулакова вышла против украинки Ирины Барташ. Света была очень хороша в своей красной юбочке, и зал за нее сразу же очень оживленно заболел.
Обычно зрители с трудом пережидают последний предварительный бой, но этот короткий четырехраундовый поединок стал самоценным. Если бы Ирина Барташ родилась не девочкой, а мальчиком, и не на Украине, а в Японии, да еще пораньше, из нее сделали бы камикадзе, причем многоразового использования. Это авианосцы тонут один раз. А такие люди, как Барташ, уходили бы на дно не раньше чем с третьим кораблем.
Так что Кулаковой пришлось очень нелегко. Она эффективно и красиво передвигалась по рингу, при этом не сомневаюсь, что многие зрители смотрели не совсем туда, куда нужно, а именно ниже красной юбки, а не выше ее. Но, в конце концов, надо же следить и за работой ног. Это в боксе тоже очень важно. Однако стоило посмотреть и наверх, во всех смыслах. Света хорошо освоила удары навстречу, которые и принесли ей безоговорочную победу над Барташ.
* * *
Главное событие началось хоть и очень поздно, но чуть раньше, чем было запланировано. Так, во всяком случае, показалось. Жена Виталия, Наталья Кличко, спела известную песню The Power of Love.
Спела очень хорошо, чего многие не ожидали. У Натальи оказался действительно красивый голос и полный порядок с музыкальным слухом, чего нельзя сказать о многих эстрадных звезденках и звезденышах. Затем много чего вспыхнуло и не так, чтобы быстро погасло. В воздухе запахло пистонами моего детства, которые крайне редко "взрывались" в наших пистолетиках, но когда все-таки взрывались, выдавали именно такой запах.
На ринг вышел Чарр, а затем к рингу же полетел дирижабль. Мелькнула шальная мысль, не на нем ли прилетит Виталий. Нет, Виталий просто вышел, а дирижабль летал лишь в качестве сопровождения. Но я на всякий случай забронирую за собой идею вылета на ринг на дирижабле. А что, по-моему, красиво?
Во время исполнения гимнов Чарр все стоял перед Виталием, неотрывно смотрел на него и, в общем, "бил копытом". После этого невольно ожидалось, что он прыгнет на Кличко с первых же секунд боя, однако ничего подобного не произошло. Едва поздоровавшись, вместе с гонгом, Чарр повел себя как человек, который вовсе не стремится продолжить знакомство. Он стал уклоняться от боя и петлять, изредка пытаясь провести левый боковой.
Виталий много бил, в основном, правда, пока по защите, но иногда и цеплял. Еще он все время подставлялся, пытаясь выдернуть соперника на себя, но тот не очень-то выдергивался.
Между делом Виталий пару раз крепко засадил правой по корпусу, также до цели дошли несколько джебов и ударов справа в голову, но последние по большей части вскользь. Тем не менее, когда прозвучал гонг, Чарр выглядел как человек, который не очень-то верил, что его услышит, и вдруг такая нечаянная радость.
Во втором раунде Виталий пробил несколько результативных двоек и ударов левой снизу-сбоку. Однако Чарр по-прежнему был по большей части слишком плотно перекрыт. Тем не менее Виталий нанес правый вразрез, правый по корпусу и еще что-то. В общем, он явно доминировал. В самом конце второго раунда Чарр все-таки сделал то, чего от него ждали как зрители, так и Виталий. Он несколько неожиданно полетел вперед, но пропустил правый боковой и упал. Гонг прозвенел для него очень вовремя.
Видимо, то, что он встал с пола, произвело на Чарра сильное впечатление. Во всяком случае, он после этого как-то осмелел. Очень вовремя пришедшаяся минута отдыха тоже этому поспособствовала. Чарр провел что-то вроде левого бокового, но Виталий пробил несколько мощных джебов, двойку, левый "с проносом", который просто пропахал лицо Чарра, несколько раз пробил правой по корпусу…
В общем, равного боя у Чарра упорно не получалось. Он полез драться и пропустил двойку и еще один правый по корпусу. Мануэль дрался достойно, но шансы его казались такими же призрачными, как и до боя.
В четвертом раунде Виталий опять включил отбойный молоток и пробил множество джебов. Чарр если на что-то и делал ставку, то по-прежнему на левый боковой, который у него не то чтобы получался лучше остального, а меньше не получался. То есть он хотя бы изредка доходил до цели, но вскользь или по защите.
Потом завязалась небольшая рубка, рубили в которой главным образом Чарра. Среди прочего он пропустил удар Виталия слева, от которого у него как-то сразу брызнула кровь. Кличко, как обычно, держал левую руку ниже пояса и вот из этого положения и выбросил этот удар, который нелегко классифицировать, что-то среднее между хуком и апперкотом, да еще и шел удар под очень интересным углом, пропустить который уж совсем неприятно.
С этого момента Чарр был обречен и знал это. Кровь быстро заливала лицо, а отчаяние — мозги, и Чарр сделал единственно верное в данных обстоятельствах — он взорвался, так как ни на что другое у него уже не было времени.
Взрыв был не совсем бесполезным. Мануэль налетел на Виталия и несколько раз пробил справа, но бил он по уходящей цели и к тому же не мог на бегу особенно вложиться в удар. Кличко в конце концов остановил этот полет своим правым кроссом, после чего стал методично вколачивать в соперника удары с обеих рук, в том числе и пару левых боковых, которые были для Чарра особенно страшны.
Рефери посмотрел на все это и вызвал врача. Чарр попрощался с Виталием, как будто хотел сказать: "Еще увидимся", но увидеться, по крайней мере в этом поединке, им уже больше не пришлось. Врач долго осматривал Чарра, у которого, по сути, было два рассечения, под глазом и над ним, и сказал рефери, что бой надо останавливать, что тот и сделал.
После этого Чарр долгое время изображал носорога в плохом настроении. Впрочем, "изображал" — не совсем верное слово. Он действительно рвался в бой, где ему теперь уже ну совсем ничего не светило, но выглядело это… ну, как-то неважно, при всей симпатии к Чарру.
Особенно когда, пройдясь кулаками и ногами по канатам, он стал толкать членов собственной команды и вообще всех, кто подворачивался. Однако он постепенно успокоился. Если твой самолет улетел, ты можешь сколько угодно топать ногами, но от этого крайне мало что изменится. Только подошвы испортишь.
Уже потом, проходя рядом с рингом, я натолкнулся на человека, белая рубашка которого была вся в крови, как фартук мясника. Это был рефери.
Александр БЕЛЕНЬКИЙ, Спорт-Экспресс
